Во время Русско-японской войны я писал много гражданской лирики и был охвачен великодержавными настроениями, которые вскоре сменились осознанием разрушительной силы грядущих гуннов.
Где вы, грядущие гунны,
Что тучей нависли над миром!
Слышу ваш топот чугунный
По еще не открытым Памирам.
На нас ордой опьянелой
Рухните с темных становий —
Оживить одряхлевшее тело
Волной пылающей крови.
Поставьте, невольники воли,
Шалаши у дворцов, как бывало,
Всколосите веселое поле
На месте тронного зала.
Сложите книги кострами,
Пляшите в их радостном свете,
Творите мерзость во храме,—
Вы во всем неповинны, как дети!
А мы, мудрецы и поэты,
Хранители тайны и веры,
Унесем зажженные светы
В катакомбы, в пустыни, в пещеры.
И что, под бурей летучей,
Под этой грозой разрушений,
Сохранит играющий Случай
Из наших заветных творений?
Бесследно все сгибнет, быть может,
Что ведомо было одним нам,
Но вас, кто меня уничтожит,
Встречаю приветственным гимном.
Во время Русско-японской войны я писал много гражданской лирики и был охвачен великодержавными настроениями, которые вскоре сменились осознанием разрушительной силы грядущих гуннов.
Где вы, грядущие гунны,
Что тучей нависли над миром!
Слышу ваш топот чугунный
...Смотреть еще
